Которые так и не подадут к столу.

На самом деле, на эти стулья никто не сядет, эти тарелки не наполнят едой, которую начнут готовить с приходом ночи. Но все должно выглядеть именно так, и в доме будет пахнуть должным образом. А что касается еды – ему нужно будет поесть, когда все закончится.

Удовлетворенный увиденным, Тро оставил помещение и перешел в гостиную.

Он вошел в изящную комнату, заставленную старым, но очень добротным антиквариатом, кушетки и стулья были обиты нежным шелком, сочетающимся со стенами, покрытыми дамастом. На полу отменный «Обюссон». Громадная люстра в русском стиле висела на гипсовом медальоне в самом центре потолка.

Из подвала по его распоряжению принесли большой раскладной стол и накрыли скатертью с монограммным принтом. Сбоку расставили стеклянную посуду. Выстроили в ряд бутылки и шейкеры. Перед появлением гостей вынесут дольки лимона и лайма, а также чашу со льдом.

Самообслуживание.

Он это ненавидел. Но раз уж он убил всех додженов в поместье, то некому обслуживать на ужине, и незачем нанимать кого–то ради одной ночи... особенно с учетом того, что он планировал нападение. Более того, если было в вампирском мире что–то консервативнее Глимеры – это доджены, служившие аристократам.

В этом секторе невозможно нанять временных работников.

Так что, да, гости сами наполнят свои бокалы. А он убедится, что его тени устроят акт агрессии сразу после того, как приглашенные возьмут хрусталь в свои руки. Брешь в этикете в части подачи напитков вскоре забудется, ведь гости бросятся наутек, спасая свои жизни.

Ему нужно, чтобы умерли двое.

Не женщины, и причина не в том, что его заботил слабый пол. Погибнуть должны двое мужчин, ведь они были наделены властью, и когда остальные увидят, что представители их класса гибнут от рук врага, от которого Братство не в состоянии защитить их?

Это выведет все на новый уровень, разве нет?

Вернувшись в фойе, Тро посмотрел на парадную лестницу.

Потом повернулся к парадной двери.

Его охватило чувство тревоги, и он бросил беглый взгляд через плечо. Ничего. Точнее... все на своих местах. Мраморная статуя. Коридор с картинами, ведущий в заднюю часть дома. Боковой столик с антикварным зеркалом над ним.

Нет теней там, где им быть не положено.

Все как нужно.

На самом деле, все было как и должно быть. Он заслуживал подобный дом, вступив в борьбу за власть. Он вернулся к истокам своей голубой крови, к деньгам и престижу...

Резко развернувшись, Тро посмотрел в гостиную.

Пусто.

Ослабив аскотский галстук [87] , он сделал вдох через нос, убеждаясь, что в воздухе не было посторонних запахов.

Когда напряжение в плечах отказывалось отступать, его амбиции пошатнулись. Тро прислушался к звукам, выискивая среди них шаги, скрип, щелчок возводимого курка, и его разум, казалось, издевался над ним, вытаскивая из тишины все малейшие шорохи и пропуская их сквозь призму его страха.

Он осознал, что не мог никому позвонить.

Что никто не придет ему на помощь.

Он вспомнил о Коре. Когда он был частью Шайки ублюдков, другие воины помогали ему. А он – им.

Сейчас все иначе.

Следствие его одиночества? Трон будет принадлежать ему одному. Ни с кем не нужно будет разделять свою власть. Он будет королем...

Тро подскочил, услышав шорох, но тут же узнал этот звук.

– Дорогая? – спросил он.

Вернувшись в столовую, он обнаружил Книгу во главе стола. Том сам открылся, бесконечное количество страниц шелестело между двумя древними обложками, как всегда бывало.

Когда они замерли, Тро улыбнулся при виде чернил, формирующих символы Древнего Языка.

– Моя любовь со мной, – перевел он. – Я в своей любви. Моя любовь со мной, и я в своей любви...

Слова срывались с его губ, не являясь выражением его мыслей, скорее речитатив рвался из глубины его души.

Взяв Книгу, Тро закрыл ее и прижал к сердцу. Продолжая повторять напев, он направился к лестнице, на автопилоте поднимаясь наверх.

И только когда Тро добрался до лестничной площадки, мысль, ускользавшая от него, все–таки достигла сознания, прорвавшись сквозь речитатив.

Как Книга оказалась во главе стола?

Ведь он оставил ее на втором этаже.

Мёрдер так и не смог убить себя.

Он пробовал несколько раз. Тогда, у реки.

В конечном итоге он отвернулся, спрятал черный кинжал за пояс и вернулся к дому. По дубовой аллее. В этот раз он направился к главному крыльцу, поднялся по деревянным ступеням и встал в темноте, поодаль от ночных фонарей.

Заглядывая через старинные окна, он четко видел главную гостиную, что освещалась свечами. На диване сидела человеческая женщина. Ей было около тридцати, с длинными волосами и красивыми темными глазами. Она теребила милое голубое платье, поправляла юбку, одергивала рукава. Потом встала, прохаживаясь из стороны в сторону.

Он видел, как она со своим мужчиной уехали на ужин. Наблюдал, как они сели в машину и зачем–то ездили в город. Наверное, они поужинали там и вернулись примерно в то время, когда он пытался совершить самоубийство.

К слову о двух ночах, прошедших совершенно по–разному...

Женщина резко повернулась к арочному проему. Накрыла руками лицо. А в ее взгляде отразилось удивление.

Мужчина, с которым она заселилась в гостиницу, вошел с букетом красных роз в руках. Мёрдер чувствовал запах ранее, ведь цветы доставили в особняк еще днем. Он гадал, для кого они. Вот и ответ.

Мужчина опустился на колено перед женщиной. Ее глаза увлажнились, ее счастье казалось восходом солнца – в формате свечи.

И когда она принимала цветы, кавалер протянул ей небольшую бархатную коробочку. Его губы шевелились, когда он открыл крышку.

Женщина охнула. Улыбнулась. Кивнула. Много раз подряд. А потом наклонилась и поцеловала его.

– Поэтому я не смог это сделать, – сказал Мёрдер вслух.

Пока жива Сара, будет жить и он.

Даже если им не суждено быть вместе, у его мира было солнце в другой галактике, и этого было достаточно. Она была его системой жизнеобеспечения. Он не поведет себя как трус, ищущий легких путей. Это унизительно для него... и неуважительно по отношению к его женщине.

Он последует храброму примеру Сары, будет любить ее, какое бы расстояние их ни разделяло...

Скрип ступеней позади него заставил Мёрдера обернуться. Он нахмурился, увидев нежданного гостя.

– Тор? – Он покачал головой, гадая, а не играет ли с ним разум. – Что ты здесь делаешь?

– Хотел поговорить с тобой. – Брат медленно поднялся по деревянным ступенькам. – Я бы позвонил, но у тебя нет телефона.

Мёрдер, ведомый привычкой и инстинктами, следил за движениями мощного тела, выискивая признаки агрессии или скорой атаки.

Может, ему все–таки придется воспользоваться этой ночью черным кинжалом.

– Милый дом. – Тор оглянулся по сторонам. – Не приходилось бывать здесь раньше.

– Ты действительно здесь ради туризма?

– Нет, я по делу.

Господи, откуда Братство узнало? Должно быть, они нашпиговали жучками дом Сары.

– Слушай, мне проблемы ни к чему, и вообще, я – частное лицо, поэтому тебя не касается...

– Почему ты не рассказал нам, что сделал?

Мёрдер вскинул руки.

– Это ни на что не влияет. Серьезно, ну какие вас ждут последствия? Я живу своей жизнью, не лезу к вам, Сара также никогда не перейдет вам дорогу. Кому какое дело? Так принципиально забрать у меня все до последнего?

Тор нахмурился.

– Я не понимаю.

– Да, я не стер ее воспоминания! И это не твое собачье дело... это не касается ни Братства, ни Короля! – Взяв себя в руки, Мёрдер понизил голос. – Я не стану извинятся за это, и вы ничего с этим не сделаете. Сара покинула мою жизнь, и, черт... должно быть вы рады. Братья наслаждались моими страданиями все двадцать лет, и ничего не изменилось... хо–хо! Готовь попкорн и чувство собственного превосходства, добавив к списку мою любовь... но ставь ее на первое место, потому что от ее потери больнее всего.