Если бы она не стояла там, на кухне, перед чертовой индийской едой и не злилась на него, смогла бы она его спасти? Прямо в верхнем ящике у раковины хранился глюкагоновый комплект.

Если бы она пошла сразу наверх, чтобы принять душ, смогла бы она использовать его вовремя, а затем позвонить в 911?

Вопросы преследовали ее, потому что ответ на них всегда был положительным. Да, она могла бы купировать приступ. Да, он все еще был бы жив. Да, она несла ответственность за его смерть, потому что осуждала его за то, что он любил свою работу и считал своей целью спасать человеческие жизни.

Открыв глаза, Сара посмотрела на стойку. Она помнила, что после того, как увезли тело, полиция и медики уехали, и она позвонила в Германию, она велела себе что–нибудь съесть и пошла на кухню. Тишина в доме была настолько пронзительной, что крики в ее голове, казалось, могли услышать даже соседи.

Она входит на кухню. Застывает на месте. Видит два бумажных пакета, наполненных теперь совершенно холодной и застывшей едой.

Первая мысль была о том, как глупо было бояться поставить их на заснеженный порог, чтобы спокойно открыть дверь. Им в любом случае суждено было остыть.

Как некогда живому телу Герри.

Она снова плачет. Ее трясет. Ноги стали ватными. Она осела на пол и плакала, пока не прозвенел дверной звонок.

Служба безопасности «БиоМед». Двое. Они пришли за компьютерами.

Вернувшись в настоящее, Сара обернулась и посмотрела через арку, через гостиную, на парадную дверь.

Она была честна с агентом Манфредом. Она рассказала ему всю историю… ну, за исключением эмоциональных переживаний, подобных тем, что она испытала, когда звонила родителям Герри и ее срыва по поводу остывшей еды.

Она также упустила ту часть, что касалась ее чувства ответственности за его смерть – и не только потому, что не хотела делиться интимными подробностями своей потери с незнакомцем. Суть в том, что не было смысла даже намекать федеральному агенту, что, по ее мнению, она могла сыграть роль, хотя и неумышленно, в смерти Герри.

Кроме этих двух пунктов, оба из которых не были стопроцентно достоверными, она ничего не скрыла о естественной смерти, которая трагически произошла с диабетиком первого типа, который, без сомнения, придерживался графика приема инсулина, но забывал есть весь день.

Совершенно душераздирающий, но вполне обычный способ умереть для человека в состоянии Герри.

Нахмурившись, Сара подумала о том, что рассказала Манфреду. Со всем этим «сначала–потом–после–чего–а–затем», впервые за долгое время она переживала смерть Герри от начала до конца. За прошедшие два года у нее накопилось много воспоминаний, но все они были беспорядочным, бесконечным, несогласованным потоком моментов, спровоцированных всевозможными предсказуемыми и непредсказуемыми триггерами.

Но сегодня случился первый полный повтор фильма ужасов.

Именно сейчас она спрашивала себя, хоть и потратила множество часов на размышления о естественной природе смерти своего жениха…

...как получилось, что сотрудники «БиоМед» приехали за жесткими дисками прежде, чем она сообщила кому–нибудь в компании, что Герри мертв.

Глава 3

Родился на автовокзале. Брошен умирать. Но был спасен и покинул человеческий мир по удачному стечению обстоятельств.

Если бы в жизни Джона Мэтью требовалось наличие удостоверения личности, какой–нибудь ламинированной карточки с подробным описанием его жизненно важных данных, то на ней были бы лишь дата его рождения, рост и цвет глаз.

А также тот факт, что он немой и женат. Первое не имело для него значения, так как он никогда не умел говорить. А последнее было для него всем.

Без Хекс даже война не имела значения.

Когда Джон вошел в кабинет Короля – бледно–голубое французское святилище, которое подходило Рофу и Братству Черного Кинжала как бальное платье аллигатору, – он оказался в четырех стенах, заполненных огромными телами, в окружении обитой шелком мебели. Все они ждали Короля, эти лучшие представители своего вида, учителя, умники, бойцы и мужья.

Это была его семья на таком глубоком уровне, что на ум приходило понятие «по кровному родству».

Но не все здесь были Братьями. Тем не менее, они с Блэем сражались бок о бок в войне против Общества Лессенинг, так же как и Кор и его Шайка Ублюдков. На поле боя выходили и стажеры, и женщины. В команде был хирург, на минуточку – человек. И доктор–призрак, и советник – король симпатов, и терапевт, которая вернулась из вне временного континуума Девы Летописецы.

Это было сообщество, возникшее под старой крышей дома Дариуса, все они жили здесь, на горе Адирондак, под защитой миса, время текло здесь под знаком коллективной цели уничтожения лессеров Омеги.

Протиснувшись мимо Бутча и Ви, Джон нацелился на место в углу. Он всегда стоял позади всех, хотя никто его туда не задвигал.

Прислонившись к стене, Джон поправил оружие. На нем был пояс с парой идентичных сорокамиллиметровых и шестью полными обоймами вокруг бедер. Под одной рукой расположился охотничий нож с длинным лезвием, а на другом плече – цепь. Прежде чем выйти на поле битвы, он надевал кожаную куртку… Хекс выдавала ему новую, ну или в старой, из которой уже выбили кучу дерьма… этот предмет гардероба был необходим не только потому, что за окном стояла вьюжная ночь.

Чему он научился на этой войне? Люди – как дети. Видят что–то смертельно опасное и устремятся к огню, словно перестрелка / ножевой / рукопашный бой манили их обещаниями халявного кофе из «Старбакс».

На войне было одно правило. Один общий момент между Обществом Лессенинг и вампирами. Один единственный вопрос, по которому обе стороны смогли договориться.

Не втягивать в разборки людей… и не потому, что кому–то было дело до случайных жертв среди шумной и везде сующей свой нос расы. Чего не хотел ни Роф, ни Братство, ни Омега – так это разворошить человеческое пчелиное гнездо. Люди во многих смыслах были третьим сортом: не такие сильные, не такие быстрые, не долгоживущие… черт возьми, лессеры вообще были бессмертны, если только не отправить их ударом в сердце обратно в черную сущность их хозяина.

Однако у людей было одно большое преимущество.

Они были повсюду.

Когда–то будучи одним из них… или, скорее, супер–тощим, немым человекоподобным существом… Джон Мэтью этого не замечал. С другой стороны, люди склонны верить, что они – единственный вид на планете.

Согласно их близорукой точке зрения, только они ходили на двух ногах, обладали гипер–дедуктивным мышлением, рожали детей и т.д. И единственными созданиями с клыками были собаки, тигры, львы и тому подобное.

И всем на руку, чтобы так и оставалось…

Роф вошел в кабинет, и разговоры затихли, пока Король направлялся к трону – единственному предмету мебели, подходящему по размеру для того, кто собирался на нем сидеть. И хотя Джон уже сколько находился рядом с мужчиной? Тот до сих пор внушал благоговение. Несомненно, все Братья были невероятными… продукты уже не действующей – и слава Богу – селекционной программы Девы Летописецы.

Но Король был особенным.

Длинные черные волосы ниспадали до бедер. Черные солнцезащитные очки закрывали глаза. Черная кожа и военные ботинки. Черная майка–борцовка несмотря на то, что за окнами январь и в старом особняке сквозняков было больше, чем законных жителей.

В этих мышцах силы больше, чем в шаровом таране.

Татуировки его рода украшали предплечья.

Подле него, словно учитель младших классов рядом с серийным убийцей, в ногу с тяжелой королевской поступью шел золотистый ретривер, добротный кожаный поводок, что соединял собаку и хозяина, служил передатчиком всевозможных способов коммуникации, из которых, в первую очередь, была абсолютная преданность и любовь с обеих сторон. Джордж был зрением Рофа, но также… не то, чтобы кто–нибудь поднимал этот вопрос, потому что кому захочется приложиться мордой об стол? – своего рода терапевтическим псом.